Недавнее заявление лидеров Германии и США о том что “Северный поток-2 все же будет достроен вызвало бурю противоречивых суждений и откликов. Все задаются вопросом, является ли это свидетельством пересмотра отношений с Путиным со стороны президента Байдена?
Продолжая рассказ об истинных имперских целях и средствах России военно-политический обозреватель Андрей Омельянчук во второй части эссе показывает обратную сторону медали, а именно как воспринимают на самом деле страну-агрессора ее соседи, и где на самом деле проходят сегодня “красные линии” – географические, ментальные и экономические между евразийской тиранией и миром Запада.
Вектор антизападной политики Кремля направлен на подавление политического суверенитета соседей и условно ограничивается двумя геополитическими барьерами. Первый из них – это так называемая Линия Керзона, отделяющая советскую Россию от Польши (Европы) по условиям Брестcкого мирного договора заключенного по результатам Первой мировой войны и, в принципе совпадающая (с некоторыми оговорками) с западными границами послевоенного СССР. Второй, “перспективный” барьер – это западные границы стран бывшего так называемого “социалистического лагеря” в Европе.
В свою очередь Европа да и весь западный мир справедливо считают, что цивилизационный рубеж отделяющий либеральный порядок от имперского авторитаризма должен проходить по нынешней западной границе Российской Федерации, по кордону современных Финляндии, стран Балтии, Белоруссии и, естественно Украины с Крымом и Донбассом.
Основной вектор российской политики по отношению к Западу – это блокирование расширения Европейского Союза и НАТО на восток. Создавая экономические, политические, и военные организации, такие как Организация Договора о коллективной безопасности и Евразийский экономический союз, Москва пытается расширить своё влияние на региональном уровне. Это сопровождается экономическим принуждением или военным давлением на государства, которые стремятся противостоять такому влиянию, или смотрят на своё будущее через призму евроатлантических принципов.
Наверное, наибольшим успехом российской антизападной политики можно назвать эффективную блокаду расширения ЕС и НАТО. Используя политическую, экономическую, информационную и прямую военную поддержку псевдогосударственных образований на востоке Украины, оккупировав Крым, признав Абхазию и Южную Осетию в качестве независимых государств Россия достигла одной из главных своих целей – Украина и Грузия, несмотря на декларации, так и смогли присоединиться к НАТО и/или Евросоюзу.
Однако такая агрессивная антизападная политика может выступать и с противоположной эффективностью. Чем больше Россия вмешивается в дела соседей, тем больше среди населения этих стран наблюдается подъём национального патриотизма и народной самоидентификации. Это явно относится к Украине, Грузии и частично Беларуси, где национальное самосознание значительно возросло в последние годы. В меньшей степени этот фактор применим к гражданскому обществу Молдовы и Армении. Но по факту, только пять из четырнадцати бывших союзных республик СССР на сегодня являются союзниками или партнерами с Россией. При этом три из них (Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан) переориентировались на расширении политических и экономических связей с Китаем.
Недавние события – агрессия против Грузии и Украины способствовали обострению региональной нестабильности, но одновременно укрепили национальное сознание и сопротивление этих стран агрессии Кремля. Поддержка Путиным Лукашенко упрочила связи белорусской оппозиции с Европейским Союзом и США. Турция, балансируя на чувствах Москвы, получила ведущую роль в урегулировании Нагорно-Карабахского конфликта.
Пристальное внимание к региону со стороны основных геополитических игроков, таких как Евросоюз, Китай, Турция и США, подчеркивает ограниченность экономических ресурсов России на фоне отсутствия особой привлекательности в социокультурной, информационной и торговой активности. Однако основные интересы Кремля – блокирование расширения Евросоюза и НАТО на восток, а также сохранение региона в качестве “зоны особых интересов” – остаются неизменными, невзирая на тактическую адаптацию к новым факторам и тенденциям.
В отношении Запада используется своего рода “принуждение к дружбе”, где методы достижения политических целей достаточно варьируются. Среди них такие уже несколько банальные тактики, как отключение газа, формирование на территории соседних государств незаконных вооружённых формирований, их всестороннее обеспечение и идеологическая подпитка, поддержка перманентности “замороженных конфликтов” манипулирование общественным мнением и т.д. Кроме того, такая деятельность включает в себя в себя экономические, дипломатические, политические рычаги, а также факторы “мягкой силы” в информационном, гуманитарном и социокультурном спектрах.
Несмотря на продолжение (и даже определенной активизации, -ред.) сотрудничества с Россией в экономической и энергетической сферах со стороны некоторых европейских стран стоит объективно признать что последние полтора десятка лет статус Москвы в качестве так называемого “стратегического партнёра” Европейского Союза был утрачен.
Антизападная политика Кремля существенно повлияла на отношения России с Европой. Оккупация Крыма, военная агрессия на востоке Украины и навязчивая настойчивость в праве действовать от имени русскоязычного населения за пределами своих собственных границ только усилили напряженность. С 1991 по 2014 год Европейский союз считал Россию “стратегическим партнером”. В 2010 году ЕС даже стремился к развитию этих отношений на фоне укрепления сотрудничества с шестью постсоветскими странами в рамках Восточного партнерства. Однако начиная с 2014 года отношения с Россией стали “ключевой стратегической проблемой” Евросоюза.
Стоит признать, что Европейский союз всегда стремился к согласованной политике с Россией. При этом, хотя страны ЕС разделяют демократические и либеральные ценности, они не обязательно разделяют геополитические и экономические интересы или могут ими пожертвовать. После аннексии Крыма ЕС предпринял ряд мер по переосмыслению и переоформлению отношений с Москвой, в 2014 году были введены экономические, финансовые и дипломатические санкции, которые обновляются каждые шесть месяцев. Два года спустя Европейский союз представил пять руководящих принципов отношений с Москвой: полное выполнение соглашений о прекращении огня на Донбассе (Минск II); расширение связей с соседями России; укрепление стойкости Евросоюза к российским угрозам; избирательное взаимодействие по жизненно важным вопросам внешней политики; укрепление гуманитарных контактов и поддержка гражданского общества.
В 2018 году страны-участницы выслали российских дипломатов в знак солидарности с Великобританией, где были отравлены Сергей и Юлия Скрипали, а в марте 2019 года Европарламент заявил, что Москва больше не является стратегическим партнером и что Европа никогда не вернётся с Россией к “обычному бизнесу”.
В сентябре 2020 года и в январе 2021 года Европарламент принял соответственно первую и вторую резолюции, осуждающие отравление Алексея Навального, а также призвал к разработке новой стратегии отношений с Россией, направленную на укрепление гражданского общества и верховенства права, и на пересмотр отношений по вопросам внешней политики и экономическим проектам. В своем выступлении 28 апреля 2021 года экс-председатель Европарламента Жозеп Боррель отмечал, что “Европа столкнётся с длительным и трудным периодом политической конфронтации с Россией”. При этом политик предложил стратегию взаимоотношений с Москвой, обобщенной как “оттолкнуть, сдержать и привлечь”.
Но самыми значительными проектами Евросоюза, направленными против антизападной политики Москвы, стали механизмы Европейской политики добрососедства (2003 год) и, в её рамках, Восточного партнёрства (2009 год) – для укрепления политических и экономических связей с бывшими советскими республиками. Основная цель Европы в проекте Восточного партнерства заключается в развитии демократии и постепенной интеграции этих республик в европейский рынок. Инструментами достижения являются финансовая помощь, политические консультации и поддержка гражданского общества. Однако успех этой политики неоднозначный – Украина, Молдова и Грузия подписали Соглашение об ассоциации и свободной торговле, в то время как Беларусь и Армения остались членами Экономического Евразийского союза, а Азербайджан не является членом ни одного из этих блоков.
Указанные проекты, а также принципы декларации ЕС отражают решение Европы конкурировать с Россией в регионе, опровергая справедливость понятия российской “зоны особых интересов”. А это означает, что в обозримом будущем постсоветские государства и дальше останутся основной ареной геополитической борьбы между Европой и Россией.
Европейский союз внутренне разделен в своих неоднозначных чувствах к Москве. Исторический опыт стран Балтии и бывших участников Варшавского договора в целом вынуждает Европу опасаться России, но эту общую осторожность не до конца разделяют ведущие европейские игроки. Речь идет о Германии, увязшей в опасной стратегии экономического взаимодействия с Россией, и Франции, которая в 2019 году призвала к “перезагрузке отношений с Кремлём”.
В основе конкуренции Европы и России лежит несовместимость понимания суверенитета между государствами. В то время как ЕС призывает к современным демократическим преобразованиям в независимых постсоветских странах, Кремль с трудом признает их ограниченный суверенитет и считает частью своей “зоны особых интересов”. В вопросах реализации такой политики горизонты Брюсселя и Москвы противоположны и несовместимы.
Хотя Запад и не считает определяющее право России на “зоны влияния” на постсоветском пространстве, стоит признать, что не он пойдёт из-за них на открытую войну. Это ведёт к сохранению цепи замороженных конфликтов вдоль российской периферии. А поскольку Кремль рассматривает международное соперничество как принцип военно-политического доминирования и понимает национальную безопасность как оборонную экспансию, Европейский союз должен быть готов к дальнейшим непростым отношениям с Россией. Брюссель обречён выработать четкую и реалистичную стратегию по отношению к своему восточному соседу, поскольку Москва всё увереннее идет по пути конфронтационной самоизоляции.
Хотя стратегические цели российской антизападной политики не изменились, Москве приходится оперативно адаптироваться к новым реалиям. Последние события в Нагорном Карабахе и Беларуси дают представление о том, как Россия пытается трансформировать свои методы влияния в условиях “гибридной мировой войны”, о чем будет рассказано в третьей, заключительной части эссе.
Андрей Омельянчук, специально для “Військовий Кур’єр України“